Гансовский Север - Рассказы
Север ГАНСОВСКИЙ
РАССКАЗЫ
"ПМ-150"
ВОСЕМНАДЦАТОЕ ЦАРСТВО
ДВОЕ
ДОМ С ЗОЛОТЫМИ ОКОШКАМИ
ДОСТУПНОЕ ИСКУССТВО
МЕЧТА
МИША ПЕРЫШКИН И АНТИМИР
МЛАДШИЙ БРАТ ЧЕЛОВЕКА
МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ
НО ЕСЛИ...
ОСЛЕПЛЕНИЕ ФРИДЕЯ
СОПРИКОСНОВЕНИЕ
СПАСТИ ДЕКАБРА!
ТРИ ШАГА К ОПАСНОСТИ
Млечный Путь
Морозный день кончался. Большое оранжевое солнце уже село куда-то за
гостиницы "Заря", "Алтай", "Восток", к станции электрички Рабочий поселок,
к окраине Москвы. Но проспект еще звенел как натянутая струна, катил в
двух направлениях, словно сдвоенный провод под током, неподвижный и
бегущий. К югу торопился проспект, к магазину "Океан", Рижскому вокзалу,
салонам "Все для новобрачных" и "Свет", к тем последним особнячкам, что
остались еще на Первой Мещанской, и на север мимо просторного предполья
Выставки, аллеи Космонавтов, обелиска, покрытого полированным титаном,
мимо какого-то недавно построенного института, то ли оптического, то ли
астрономического (на крыше башенка вроде купола обсерватории), и мухинской
скульптуры "Рабочий и колхозница". Катил над речкой Яузой, где делали
набережную, где возле старинного каменного акведука раскинуться
спортивному комплексу, потом на широкий мост через Окружную железную
дорогу к белым многоэтажным домам Лося, на мост через Окружное шоссе,
вдоль которого сверху работники ГАИ на вертолетах, и дальше-дальше к
Загорску, Ярославлю, лесами, лесами в глубь России.
На проспекте протекторы тысяч машин разбили, вытаяли и унесли с
проезжей части выпавший ночью сухой февральский снег - длинными полосами с
языкатым краем он остался только на осевой и у кромки тротуаров. Возле
Звездного бульвара и улицы Кибальчича в вечереющий послерабочий час толпы
прохожих скапливались и разрежались и снова скапливались на переходах,
люду не было конца, троллейбусы, автобусы нагружались мгновенно. У входа в
метро нахальные голуби зорко следили с навесов табачных и галантерейных
ларьков, кто же догадается угостить их горячим пирожком; ученицы
музыкальной школы, собирающиеся здесь, чтобы вместе ехать на занятия,
смело ели мороженое. "В тесноте, да... не обедал", - сказал плотный
гражданин, бодро втискиваясь в трамвайный вагон, уже до того набитый, что
и змее не проскользнуть бы между плотно прижатыми друг к другу пальто,
пальтишками, шубами, тулупами. Кругом улыбнулись.
Всего лишь за четыре километра отсюда, в защитной лесной зоне, на
безмолвную просеку под высоковольтной вышла молодая лисица, принюхиваясь,
поводила в морозном воздухе острой мордочкой, будто нарисовала сложный
узор. В ста пятидесяти миллионах километров отсюда из жерла солнечного
пятна рухнул поток протонов. Испуская немой торжествующий рев, рождалась
звезда в невыносимой дали. Торжественно плыли галактики. Из тьмы и света,
из тех пространств, куда и направление не показать, из тех времен, о
которых не скажешь, раньше ли они, позже, чем сейчас, пришел сигнал, не
принятый пока, пал на верхушки елей, на острие телевизионной башни
Останкина.
Загорелись синие буквы: "Кинотеатр КОСМОС".
На проспекте перфокарты домов зажигали все новые и новые дырочки-окна.
Какие там судьбы в квартирах, о чем говорили сегодня утром, уходя, с чем
приходит сейчас?
Возьми нас, жизнь, позволь услышать.
Один телефонный звонок, другой.
Старик. Иду!
Телефон продолжает звонить.
Старик. Алло!.. Алло!.. Все, не успел. Обычная история. (Кладет трубку
на рычаг.) Ф-ф-фу, даже сердце заколотилось. (Вздыхает.) Цветы почему-то
на столе, розы. На дворе зима, снег, а тут розы..