67b0ec20     

Герасимов Сергей - Искушение



СЕРГЕЙ ГЕРАСИМОВ
ИСКУШЕНИЕ
1
Каждое утро мимо окон проходила женщина в голубом плаще. Он провожал
ее глазами, и каждый раз ему казалось, что по мере удаления цвет плаща
меняется - из голубого становится ярко-зеленым. В первый раз он только
механически отметил это обстоятельство; во второй - заметил и удивился; в
третий - растолкал Фреди, который как всегда спал, и заставил его
посмотреть в окно. Пока Фреди поднимался, женщина в голубом плаще уже
успела отойти на порядочное расстояние. Фреди подтвердил, что плащ
зеленый, и снова лег спать.
Его звали Юлиан Мюри и он томился от скуки в ожоговом отделении
городской клиники. Ему предстояло провести еще неделю в палате для
выздоравливающих, а после он свободен и может идти куда захочет. Вот
только ему некуда было идти.
В это утро женщина в голубом плаще появилась снова. Он попытался
разглядеть ее лицо, но не смог. Утро было пасмурным, женщина медленно
удалялась вдоль двойной прозрачной стены до сих пор еще зимних деревьев.
Он видел сбоку, сверху и сзади, это не оставляло ему никакой надежды
увидеть лицо. По этой причине он неожиданно разозлился и представил себе
ее, ради мести, в виде немолодой уродины с выпученными глазами. Нет,
пожалуй, лучше молодой. Молодым уродинам жить намного труднее. Конечно же,
он злился на себя. Любая злость это злость на себя.
Он был одним из тех, кто пережил известное крушение поезда девятого
декабря. Еще до сих пор газеты время от времени вспоминают об этом
событии, хотя с тех пор произошло немало нового. Та катастрофа сделала его
совсем другим человеком, как будто он, прежний, тоже погиб вместе с
другими. Но кто же тогда он теперешний? Почему сейчас он так непохож на
самого себя?
В то морозное утро взорвался нефтепровод, проходящий под
железнодорожным мостом. Он помнил кристально-пронизывающий холод, веющий
из полуоткрытого окна в тамбуре, помнил пушистые облака тонких берез,
взметаемые в небо длинными-длинными неподвижными стволами, помнил лес -
совсем белый даже в темноте и совсем непрозрачный из-за инея, помнил снег
и глубокие черные следы наискосок, помнил, как все вдруг исчезло, утонув в
оранжевом мареве. Красно-оранжевом. Свет появился на несколько секунд
раньше, чем звук. За эти несколько секунд он успел подумать о многом.
Сперва он подумал о том, что что-то случилось с его зрением. Потом он
вдруг вспомнил свою мать, которая умерла двенадцать лет назад, и это
воспоминание, именно это, заставило его испугаться и понять, что произошло
страшное. Потом ударная волна столкнула поезд с откоса. К счастью, вагон
был предпоследним. Он увидел, как дружно вздрогнули оранжевые березы,
стряхивая с себя иней, увидел, как неправдоподобно ярко вспыхнула огненная
полоса на задней стенке тамбура и осветила его самого. Поезд, не снижая
скорости, стал наклоняться. Затем толчок, темнота и нечто черное,
вдавливающееся в окно. Потом он пытался ползти по снегу, проваливаясь
руками; он знал, что должен успеть отползти дальше, но кружился на месте
из-за чудовищной, парализующей боли. Боль не позволяла ему остановиться и
не позволяла ползти в нужном направлении, поэтому он только бессмысленно
перекатывался в снегу. Все вокруг было красно-оранжевым, только полоска
неба оставалась голубой; он замечал эту полоску каждый раз, когда случайно
переворачивался на спину. Оттуда, из неба, летели к нему крупные мирные
хлопья инея - его на березах было так много, что иней продолжал падать еще
несколько часов, до тех пор, пока огонь не потух.



Содержание раздела